|
| |
|
Главная > Публикации
7. Глубинная групповая психотерапияОжидая того, что от ключевой эдиповой отцовской фигуры может исходить решение и избавление, участники пребывают в состоянии усиливающейся неподвижности. Дети, которые не могут решать сами за себя, нуждаются в том, чтобы их защищали и о них заботились. Переживание несовместимости ведет также к страху распада и дезорганизации группы как среды, от которой на рациональном уровне зависит терапевтическое влияние и которая, иррациональным образом, гарантирует нарциссическое благополучие и тем самым защищенность. Возрастающая зависимость от терапевта и от среды группы отражается в образе «вязкой каши», который был введен одной из участниц, которая, так же как и госпожа С., фиксирована на отце-объекте. Так как терапевт не оправдывает направленные на него ожидания, беспомощная неподвижность участников все больше перерастает в мучение и вызывает агрессивные реакции в адрес их причины. Эти агрессивные реакции среди прочего потому тяжелы для осознания, что они направлены на того, от кого участники ощущают себя почти абсолютно зависимыми, и потому любая активность угрожает и без того уже шаткой принадлежности каждого отдельного участника к группе. Стремящиеся к тому, чтобы проявиться, агрессивные действия связаны с чувством страха и вины, которые придают атмосфере в группе оттенок вязкости, томительности, тягучести, другими словами: ведут к депрессивному климату. Все же участники предпринимают различные попытки решения, чтобы разобраться с ситуацией продолжающейся неподвижности. Сначала члены группы пытаются подтолкнуть господина К. и госпожу С., партнеров по образованию пары на прошедшей сессии, к тому, чтобы быть активными, а это означает так или иначе прояснить и разрешить тягостное отношение к эдипову отцу/терапевту. Однако оба отказываются следовать этому требованию. Они ссылаются на то, что в паузе между встречами они продолжали говорить друг с другом о проблеме без какого-либо результата. Попытка побудить эту пару к активному обхождению с эдиповым конфликтом не имеет успеха. Она остается вместе с другими в депрессивном состоянии «вязкой каши». К этому моменту групповой терапевт дает демонстрирующее и проясняющее вмешательство, в котором он связывает предложенный участниками образ вязкой каши с эмоциональным настроением неповоротливости, печали, тягучести, подавленности и смирения в группе. После этой интервенции «воздух» поступает в кашу, он позволяет возникнуть надежде, что будут какие-то сдвиги (демонстрация и прояснение являются подготавливающими шагами интерпретации или толкования в узком смысле помощи в ориентации, которая оказывается участникам, чтобы они смогли идентифицировать до этого момента бессознательный ход событий, обозначить и начать что-то делать с ним). Участница, которая до этого ввела образ «тягучей каши», теперь развивает следующую фантазию, вследствие которой она, по ее словам, чувствует себя облегченной. Каша поднимается, как тесто в форме для пирога; она ослабевает; пойманные ею члены группы получают больше пространства. Два или три других члена группы принимают участие в этом фантазировании; они создают образы и представления, связанные с чувством облегчения, которые все имеют своим содержанием то, что теперь они больше не сдерживаются этой вязкой кашей, что тесто как бы отступило. Через это фантазирование объект, переживаемый как стесненный, парализованный и лишенный заботы, превращается в оберегающую кормящую мать. Руководитель группы и среда группы больше не «вязкая каша», а «поднимающееся тесто», которое освобождает пространство и питает и возвещает о регрессивном решении предшествующей ситуации эдипова соперничества. Через регрессивное решение связывается исполнение орального инстинктивного требования с первично нарциссическим удовлетворением освобождающего вздоха облегчения ради дающего воздух и пространства внимания терапевта. Далее группа преуспевает в своей фантазийной работе. Госпожа С., партнер в беседе на предшествующей встрече, которая на этот раз сидит немного вне круга, фантазирует следующим образом: перед ней стоит кресло, и за ним она спит в полном покое; группа просто должна продолжать свою работу, другие должны говорить друг с другом, она слушает бормотание голосов, но между тем в центре группы спит спокойно и надежно; никто ничего ей не сделает, наоборот, чувство чрезвычайной защищенности заполняет ее. Господин К., ее партнер по разговору в предшествующей встрече и ее друг в социальной реальности, сначала высказывает сомнение относительно возможности истинного переживания надежности и защищенности в такой ситуации; с позиции проверки реальности он пытается подчеркнуть относительность этой фантазии. Другие участники слушали госпожу С. отчетливо очарованно. Такое очарование является отличительной чертой того, что бессознательные фантазии в группе эффективны. Другие во время слушания показывают мимически, а также при помощи сочувствующих высказываний понимание на основании собственного внегруппового опыта, что они такое переживание очень хорошо знают. Участница говорит о своем отношении с женатым мужчиной, который был старше ее. Эти отношения продолжались прежде всего из-за потребности к надежности и защищенности. Другая участница, которая сама замужем, рассказывает о своих внебрачных отношениях с более старшим мужчиной, в которых она удовлетворяла свою сильную потребность в нежности, защищенности. Также один из мужчин в группе знает о переживании этой потребности и рассказывает о ее частичном удовлетворении во внебрачных отношениях с женщиной которая была старше его. Госпожа С. между тем охарактеризовала эту потребность как «базовую потребность»; теперь уже все другие говорят во время продолжения встречи о базовой потребности. Все едины в том, что нельзя и не хочется отказаться от этой потребности и ее удовлетворения. Одновременно очевидно, что эта базовая потребность, несмотря на частичное удовлетворение, в конце концов все же оставляет чувство неразрешимой тоски. Все без исключения члены группы принимают участие отныне в создании фантазии «грандиозной защищенности». Царившая до этого в группе неповоротливость, вялость и тягучесть как будто бесследно исчезла. Группа определяется отныне совместным переживанием тоски по полной защищенности, которую можно было пережить по рассказам нескольких участников о внебрачных отношениях с более старшим партнером противоположного пола. На уровне переноса тоска по полной защищенности представлена во «внебрачных» отношениях с более старшим терапевтом. При этом следует отметить, что в описанных внебрачных ситуациях не играют роли ни собственно партнер, ни референтная личность, от которого ищется защищенности; он полностью затемняется членами группы. Только названный участник-мужчина, который пережил исполнение желания защищенности в отношениях с более старшей женщиной, рассказывает в этой связи о чувстве вины в отношении собственной жены, в связи с чем он признался ей в этих отношениях. Кроме того, бросается в глаза, что в этих отношениях не было стремления к обмену предложениями защищенности, речь идет об унилатеральном удовлетворении собственной личности. В фантазиях участников эдиповы исходные отношения первой сессии таким образом приведены к двойственным отношениям, в которых желание защищенности должно быть исполнено однонаправленно; создается фантазия о доамбивалентных отношениях мвть - ребенок. Эдипов исходный конфликт, который представлен на примере пары госпожа С. и господин К., упраздняется за счет того, что оба партнера возвращаются к защищенности самых ранних отношений, то есть в фантазии соперничество с третьим или третьей отрицают и ищут заботу в двойственном отношении к материнскому отцу. Это означает для госпожи С. желание остаться как ребенку рядом с матерински обращенным отцом, в текущем переносе на терапевта; то есть для господина К. возвращение под присмотр отца/терапевта, который понимается больше не как соперник, а как даритель материнской защищенности. Одновременно группа как среда терапии в этой регрессии превращается в бестелесный элементарный объект, который способствует первичному нарциссическому удовлетворению чувства благополучия и бесконечной гармонии, чувства, возможно, тождественного тому, которое Фрейд, как уже упоминалось, описывал как океаническое. Оно является результатом переживания, в котором связываются оральное инстинктивное удовлетворение и первичное нарциссическое исполнение в групповую фантазию в значении общего сна наяву, которая оформляется в диагностических ассоциациях терапевта в образ «у Христа за пазухой», в которой каждый в отдельности и все вместе надежно покоятся. Попытка терапевта показать участникам с помощью интерпретации временную и причинно-мотивационную связь между эдиповым конфликтом первой сессии и общим сном наяву о защищенности на второй сессии, прежде всего у госпожи С. вызывает раздраженный и резкий протест на том основании, что когда говорили о желании защищенности, речь шла не об уклонении (терапевт вовсе не употреблял этот термин), но о более неоспариваемой базовой потребности. Попытки терапевта, при помощи демонстрирующих и проявляющихся указаний способствовать оформлению фантазии, были, напротив, поддержаны; они ведут к усиливающимся и подтверждающими высказываниям, как было уже описано. В связи с этим участники разбирают в ходе дальнейшей встречи значение базовой потребности для собственной жизненной практики. Та участница, которая говорила о своем переживании защищенности в отношениях с женатым старшим по возрасту мужчиной, теперь говорит, что эти отношения были для нее связаны также с различными неприятными чувствами; однако она не может отказаться от этих отношений просто так, но в то же время в настоящий момент не хотела бы их продолжения. Она связывает с этим воспоминания из ее детства, которые вращаются вокруг ее тети, рядом с которой она чувствовала себя надежно и спокойно. Для ее тогдашнего состояния счастья было важно, есть ли тетя рядом; ей не нужно было делать чего-то особенного, не нужно было даже говорить; в присутствии тети она особенно хорошо засыпала, это было достаточно удивительно. В присутствии ее теперешнего старшего друга она, напротив, имеет сложности с засыпанием, на что обратила внимание только сейчас. Другая замужняя участница, которая свои переживания защищенности находит в отношениях со старшим мужчиной, говорит о своей тенденции отказаться от своего супруга и детей. С другой стороны, она ставит себе вопрос, обоснован ли отказ от всей предыдущей жизни ради этой потребности. Следующая участница высказывается очень скептически относительно таких терзаний, которые она по себе очень хорошо знает, в реализацию которых, однако, не верит. Госпожа С., напротив, отказывается сомневаться в постулируемой ею базовой потребности; на этой сессии она, очевидно, придерживается того, чтобы не допускать малейшего размышления, как проявление особенно выраженной у нее пассивно-орального и первичного нарциссического отношения переноса на терапевта и среду группы. 7. Глубинная групповая психотерапия7.1. Введение Наряду с аналитической групповой психотерапией, которую вполне можно назвать классической, глубинная (аналитически ориентированная) групповая психотерапия играет в медицинском обеспечении психогенных заболеваний значительную роль и обозначается, так же как и аналитическая групповая терапия (и как аналитическая и глубинная индивидуальная терапия) в программах по психотерапии объединения врачей больничных касс, как вид медицинского обеспечения, относящийся к «большой психотерапии». Новое понимание программ по психотерапии 1987 года следует определить относительно глубинных подходов и в особенности глубинной групповой психотерапии следующим образом. «Несмотря на комплексные условия отдельного случая, лечение больного ограничивается частными целями. При этом метод направлен на ведение психоаналитического процесса при сохранении абстиненции и при сдержанном использовании процессов переноса и контрпереноса. Показания к данному методу определяются подтверждением наличия актуального невротического конфликта и его симптомообразования. Психотерапевтический подход ограничен переработкой этого конфликта. И наоборот: этот метод показан только в том случае, когда текущий невротический конфликт может быть ограничен соответствующей симптоматикой» (Faber und Haarstrick, 1989, с. 39). «В глубинной групповой психотерапии работа осуществляется прежде всего над явными и скрытыми элементами общих попыток защиты участников группы в форме нормативного образования разрешения и психосоциальных защитных действий при включении отдельных участников группы. Дискуссия с другими участниками группы в аспекте «изучения модели» может быть плодотворной, регрессия поддерживается на достаточно высоком уровне. Перенос на терапевта и объект «группа» вследствие этого проявляется менее интенсивно, в то время как осуществление и эффективность невротических образцов поведения у отдельных пациентов при помощи обратной связи других участников группы становится более переносимой» (Faber und Haarstrick, 1989, с. 43). Итак, глубинная групповая терапия - это терапевтический подход, который ограничен относительно целей и регрессивных процессов, которым способствуют перенос и контрперенос. Проработка направлена на те конфликты, которые действуют в данный момент и являются патогенными относительно заявленной симптоматики. Другими словами, глубинная психотерапия показана тогда, когда на диагностической фазе может быть определен конфликт, оказывающий патогенное действие, и в общих чертах выяснена его пусковая ситуация. Кроме того, нужно обращать внимание и на длительность существования симптоматики: существующий невроз не должен стать хроническим. Терапевт должен настроиться на то, чтобы работать с этим конфликтом в его различных проявлениях в группе; он должен обладать способностью, с одной стороны, позволить себе включиться в групповой процесс и, с другой стороны, снова и снова соотноситься с позицией формирования суждений, лавировать между обеими установками. Эти критерии показаний следует принимать во внимание потому, что в программе глубинной групповой психотерапии речь идет о лечении с ограниченным сроком (40 сессий по два часа каждая, в особенных случаях 60 сессий). 7.2. Специфика диагностического и терапевтического обращения с группой Как протекает терапевтический процесс в условиях множественности, то есть нескольких пациентов, если он осуществляется и регулируется в рамках такой психотерапии? Так же как и в процессе аналитически проводимой группы, это минимальное структурирование со стороны терапевта и рекомендованное участникам правило свободного взаимодействия, с одной стороны, и установление рабочих отношений, которые наряду с терапевтической ситуацией и ее признаками определяют ход терапии, с другой. Правило свободного взаимодействия, старания высказываться произвольно, то есть отказавшись от отбора определенного высказывания, направляет - как описано ранее - групповой процесс в обратном направлении; вместе с моделями переживаний и поведения, прошедшими формально и по времени, к сознанию приближаются защищенные детские конфликты, и участники группы стремятся к тому, чтобы снова и снова примирять мобилизованные в их отношениях в рамках группы и содержащие конфликт противоречивые фантазии объектных отношений и исполнения желаний, инстинктивных желаний и желаний отношений, компенсировать их; в этих компромиссах активно задействованы привычные образцы переработки отдельных участников. Мобилизованные детские конфликты в дальнейшем стремятся к тому, чтобы примириться друг с другом относительно интерперсональных влияний нарушенных аффективных переживаний, в особенности аффектов отношений и связанных с ними регулирующих дистанцию аффектов (Krause, 1983. 1990). Этот - протекающий бессознательно - процесс служит также для согласования группы и тем самым для ее сохранения как терапевтической среды. Рабочие отношения определяются методом работы терапевта, то есть его манерой воздействовать на группу, которая становится понятной участникам постепенно и с которой они себя, как правило, во все большей степени идентифицируют. Они постепенно превращают установки восприятия терапевта в собственные; в группе глубинной психотерапии эти установки направлены как на каждого отдельного участника, так и на связанный со всеми участниками групповой результат, с помощью которого они пытаются снова и снова согласовать как внутренние, так и межличностные конфликтные напряжения (см. Heigl-Evers und Heigl, 1979e). 7.3. Образование психосоциальных компромиссов Усилия участников по компромиссному сглаживанию конфликтного напряжения, мобилизованного между ними под влиянием правила свободного взаимодействия, ведут к формированию образцов взаимодействия, которые мы обозначили как образование психосоциальных компромиссов (Heigl-Evers und Heigl, 1973, 1975a, b, 1979f, e, 1983с, 1984, 1985). Они понимаются посредством семантического (герменевтического) толкования, направленного на так называемое латентное действие речевого поведения участников группы. Это латентное действие содержит в себе, с нашей точки зрения, основанной на клинических наблюдениях, образование психосоциальных компромиссов (см. Broocher, 1967; Mentzos, 1988; Richter, 1963, 1970). Такое образование компромиссов осуществляется преимущественно через механизм проективной идентификации, как он был описан для индивидуальной терапии (Ogden, 1979, 1982) и для групповой терапии (Grinberg, 1973; Finger-Trescher, 1991, с. 134; Koenig, 1992). Впервые этот механизм проективной идентификации был представлен Мелани Кляйн (Melanie Klein, 1946, см. Heigl-Evers und Heigl, 1983с). Понятие проективной идентификации в 1979 году детально проанализировал Огден. По его мнению, это возможность установить связь (которая до этого момента концептуально не рассматривалась) между внутрипсихическими феноменами и феноменами внешней реальности. Он использует понятие «проективная идентификация» в следующем смысле. «Речь идет о группе фантазий и относящихся к ним объектных отношений, которые имеют дело с тем, что самость хотела бы освободиться от определенных нежелательных аспектов; нежелательные составляющие переносятся на другого человека, и исключенное в модифицированной версии восстанавливается в проекторе» (Ogden, 1979, с. 357). Понимаемая таким образом проективная идентификация включает три фазы, которые соответствуют психологическому единству. На первой фазе проектор представляет, что он освободился от аспекта своей самости и переносит его, контролируя этот процесс, на другого человека. На второй фазе проектор через интерперсональное взаимодействие оказывает давление на получателя проекции в таком направлении, что переживает чувства, которые согласуются с проекцией; де-факто, пожалуй, чувства реципиента могут быть конгруэнтны проецируемым чувствам, но никогда - идентичны им. Наконец, на третьей фазе получатель психологически перерабатывает проекцию и соответственно ведет себя во взаимодействии; таким образом проектор получает в распоряжение модифицированную версию проецированного для реинтернализации (Ogden, 1979, с. 371). Действительно, новый аспект, который был включен Огденом в понятие проективной идентификации, аспект, который касается через субъект-систему процесса коммуникации, это аспект давления в интерперсонально-интеракциональном процессе на реципиента проекции; давление нацелено на то, чтобы реципиент сам переживал чувства, связанные со спроецированными фантазиями (см. Heigl-Evers und Heigl, 1983с). Давление и ответное противодействие в проективной идентификации и контридентификации могут быть модифицированы следующим образом: если объект подчиняется давлению, то он един с другими, будь это один человек или группа; объект объединяется с ним, принимается манера и темп другого. Это, однако, может означать только то, что реципиент проекции продуцирует фантазии объектов и относящихся к этому объектных отношений, которые соответствуют таким же фантазиям и отношениям проектора, и что в настоящий момент он регрессирует, в смысле увеличенной проницаемости границ субъект-объект. Проектор, со своей стороны, в процессе взаимодействия имеет тенденцию настраиваться против ведущего себя конгруэнтным образом объекта в смысле утверждения и усиления, поскольку таким образом оптимально осуществляется процесс проективной идентификации, желаемый проектором бессознательно: освобождение от нежелательных аспектов собственной самости и одновременно сохранение существования этих аспектов в другом. В таком случае в получателе осуществляется не тот процесс, который Огден обозначает как переработку спроецированного. Спроецированное реинтернализируется скорее в своей неизмененной форме: полученное через проективную идентификацию от переживания проецируемого должно быть сохранено. При этом со стороны реципиента вводятся в действие защиты Далее:
 Человек, которым вы восхищаетесь. Пищеварительная система человека. Генные болезни. Глава 12. О младенцах от 0 до 2 Лет. Общие принципы диагностики и оказания неотложной помощи. Глава VII Глазные болезни. Техника полового акта.Главная > Публикации 0.001 |
