|
| |
|
Главная > Публикации
Пятьдесят лет без гриппа (С. Шенкман)Мне было 63, я хотел жить, гнал из головы дурные мысли о скорой развязке. Гнать-то я их гнал, да прогнать не мог. Во время очередного приступа туберкулеза я услышал от лечившего меня врача то, чего мне прежде слышать не доводилось: «Паск не пошел...» Не углубляясь в тонкости медицины, скажу, что в переводе на язык, доступный понимаю, «Паск не пошел...» звучит зловеще — так примерно: «Лечить вас нечем...» К тому же я пребывал в уверенности, что до такой степени изношенное и больное, как у меня, сердце можно на какое-то весьма короткое время подлечить, но невозможно полностью вылечить. Как ни странно, но нелепую эту догадку подтвердили — косвенным, разумеется, образом — врачи. Не могу сказать, что они призывали меня к одной только осторожности, но она, эта самая осторожность, ставилась ими во главу угла, о ней мне не уставали денно и нощно напоминать. И я пришел к выводу, к которому не мог не прийти: осторожность может лишь до некоторой степени отдалить процесс старения сердца, но не может остановить его. Однако, несмотря на такой убийственный диагноз, свой первый к выздоровлению шаг, вернее шажок, я сделал, еще находясь в больнице. Наверное, в иных случаях инстинкт разумнее разума. А может, верно говорят, что, пока в человеке жива надежда (пусть нелепая, пусть на чудо), жив и человек. Как бы там ни было, но, приговорив себя к скорой кончине, я не стал безропотно ждать ее приближения. Проще говоря, я уразумел, "что жил неправильно, что дальше жить так нельзя. И твердо решил изменить свой образ жизни. Но, зная, как нельзя жить, я не знал, как жить можно. Помог мне излечиться — да не излечиться, а воскреснуть — человек, который меня никогда не видел, не знал состояния моего здоровья, но статья которого, казалось, написана была специально для меня. Не стану пересказывать статью одного из лучших наших хирургов Н. М. Амосова, хотя конечно же отлично помню ее. А вот тезис, сформулированный Николаем Михайловичем, тезис, с которого и началось мое воскрешение, воспроизведу. Больное сердце, утверждал Амосов, можно не только вылечить, его можно улучшить. И всего за полгода. Лечить сердце, рекомендовал Амосов, надобно движением, в оптимальном варианте — бегом. Амосову я поверил сразу. Потому что очень хотел верить в излечение, а не в залечивание, очень хотел верить врачу, который не призывал к осторожности во имя осторожности и не пичкал лекарствами. И вот я, человек, который полвека, наверное, не бегал, а ходил, да и то неспешно, взял да и побежал. Побежал — это, конечно, сказано очень сильно: мои первые, с позволения сказать, забеги длились 2 минуты. Но месяцев через шесть я уже бегал по 2 часа в день. В своем без финиша забеге, который длится вот уже почти 20 лет, я стартовал, когда по паспорту мне было 63. Но я был старше своих лет — и по внешнему виду, и, что куда важнее, по степени изношенности организма. Мне было чуть больше 69, когда врач, шесть лет назад смотревший на меня как на живого покойника, 'выдал мне документ, который не каждому молодому выдадут,— допуск к участию в марафонском беге. Мне было без малого 77, когда после тщательнейшего осмотра врачи пришли к выводу, что состояние моего здоровья соответствует состоянию здоровья сорокалетнего мужчины. Столь чудесное превращение я претерпел благодаря бегу. Но попутно мне пришлось решить еще две проблемы. Нужно было бросать курить. По привычке, которая сложилась за 50 лет, рука сама собой лезла в карман, где прежде лежали папиросы. Но дней через пять поиски эти кончились: я уже не испытывал ни малейшего желания курить. Пришлось мне на старости лет и учиться есть. Да, учиться. Потому что прежде я не ел, а,извините за выражение, жрал. В огромных количествах поглощал я все, что мне нравилось, а нравилось мне, к сожалению, многое, что человеку, небезразличному к своему здоровью, нравиться не должно. Не подумайте, что живу я сейчас впроголодь или ем то, что и в рот взять невозможно. Это не так. Но от каких-то блюд и продуктов, которые я считал вкусными, пришлось отказаться. Не стану докучать вам рассуждениями о том, что нужно и чего нельзя есть: тема эта весьма и весьма обширная. Скажу лишь, что, как ни важен критерий «вкусно», есть критерии и поважнее. Да и понятие «вкусно» в конечном счете — дело привычки. Не случайно же одни народы боготворят ту пищу, о которой другие не могут даже подумать без отвращения. Хорошими привычками, конечно, лучше обзаводиться в раннем детстве. Но при большом желании и некотором волевом усилии расстаться с дурными привычками и обзавестись' хорошими можно в любом возрасте. Я потерял 20 с лишним килограммов веса, а вместе с ними постоянную сонливость, быстро наступающую усталость. И все потому, что хоть и с большим опозданием, но распрощался все-таки с дву-^«я дурными привычками — курением и обжорством и взамен приобрел одну стоящую — бег. Я не езжу в Ессентуки принимать субаквальные ванны, которые должны на какое-то время уберечь меня от гастрита. У меня уже нет гастрита. Несколько лет назад меня сняли с учета в тубдиспансере. У меня уже нет туберкулеза. . Недавно со мной произошел случай, который впору было бы назвать конфузом. Рассказывая своему собеседнику о хворях, которыми пришлось мне переболеть, и дойдя до сердца, я сказал: «Хотите — верьте, хотите — нет, но после того, как я начал бегать, я напрочь забыл, что такое...» Но договорить фразу не смог: вылетело из головы, как называется то, о чем я забыл после того, как начал бегать. Сидел, стучал себя по сердцу рукой, пытался вспомнить, но вспомнить не мог. Слово это — «валидол»— напомнил мне мой собеседник, который, по его словам, еще не знает, что это такое. Вот так: он еще не знает, а я уже не знаю. Для большинства людей постоянные простуды представляются чем-то естественным и обычным. Простуда не кажется людям очень уж опасным бедствием: рак, мол, или инфаркт — это действительно трагедия, а простуда — так, пустячок. По данным ВОЗ, в структуре общей заболеваемости населения во всех странах мира первое место занимает простуда. Ее лидирующее, так сказать, положение более чем очевидно: человечеству известны 10000 болезней, но каждодневно 40 (!) процентов людей, временно утративших трудоспособность, больны простудой. Выходит, простуженность — одно из естественных состояний человека?'Тем, кто считает простуду пустячком, следовало бы знать, что из-за этого пустячка ежедневно не выходят на работу 3 500 000 наших соотечественников и что, по подсчетам Госплана, этот пустячок обходится стране дороже всех других болезней, вместе взятых. Простуду не излечить, если лечить. В этом случае от нее можно избавиться на время — до следующей простуды. Но есть способ избавиться от нее раз и навсегда. Убедиться в этом мне помог Александр Васильевич Суворов, которого я боготворю с юношеских лет. В зрелые годы меня особо заинтересовало долголетие Суворова. Он прожил 70 лет, а 70 лет в XVIII веке соответствуют примерно 90 годам в XX. Крепыш Михаиле Ломоносов ушел из жизни 54 лет от роду, Петр I, который и по нынешним временам считался бы гигантом, дожил до 53 (обоих, кстати, свела в могилу простуда), а Суворов, росточка невысокого, телосложения щуплого и в придачу еще хроменький,— до 70. А ведь его-то жизнь ни размеренной, ни спокойной не назовешь. Россия в ту пору воевала почти беспрерывно. Суворов принимал участие во всех войнах,, не избежал при этом ранения и тем не менее до последнего своего дня оставался в строю: всего-то за год до кончины вместе со своими чудо-богатырями совершил переход через Альпы. Здоровый образ жизни, по моему мнению, сумма, составленная из трех слагаемых: рационального питания, бега, закаливания. Нет хотя бы одного слагаемого — нет и суммы. Увы, отнюдь не уверен я в том, что пусть даже не большая, а значительная часть людей XX века живет или, на худой конец, хотя бы сознает, что надобно жить по этой формуле. Для Суворова же это было очевидным двести лет назад. Суворов и рациональное питание. Хлебосол и гурман князь Потемкин, потчуя гостей, спросил у Суворова: «Александр Васильевич, почему мяса не отведаешь?» Суворов ответствовал: «Чревоблудием не занимаюсь!» Суворов и бег. Суворов советовал выбрать себе в пример наиболее уважаемого исторического деятеля: «Подражай ему, превзойди его — слава тебе!» Для самого Александра Васильевича таковым был Цезарь. И в одном из писем Суворова есть такие слова: «Я бегаю, как Цезарь!» В другом письме Суворов с радостью сообщает: «Моя дочь Наташенька — вся в меня: бегает в холод босиком по грязи». Сергеев — не то денщик, не то дядька Суворова,— долгие годы живший подле него, свидетельствует, что Суворов регулярно бегал. Суворов и закаливание. Благодаря тому же Сергееву нам известно, что Суворов бегал в любую 'погоду и что в любую погоду он бегал, будучи облачен только в короткие французские панталоны (трусами к тому времени человечество еще не обзавелось). Екатерина II, дознавшись, что Суворов и зимой ходит налегке, презентовала ему роскошную шубу. Дара императрицы Суворов отвергать, разумеется, не стал, но и по назначению шубу не использовал. А догадаться, почему он ее не носил, нетрудно. Как-то зимой, стоя, по обыкновению, в мундире, он выговаривал одному из солдат: «Ты вот, Федор Иванович, в шубе и тебе холодно, а я годами тебя старше, раздет, да не зябну!» Да, был Суворов куда современнее не только своих, но и многих наших современников. Еще немного, и не был бы я участником того марафонского забега, после которого стал третьеразрядником. Бежать предстояло в ноябре, температура была чуть ниже нуля, и врач ни за что не хотел допускать к участию в беге человека, вся амуниция которого состояла из трусов, майки да кроссовок. К счастью, при мне оказались фотоснимки, на которых я был запечатлен в тех же майке, трусах да кроссовках во время зимнего бега. Увидев снимки, врач дал понять, что готов закрыть глаза: и допускать не стану, но и запрещать не буду — бегите, мол, хоть голый, если приспичило, но я умываю руки... Первый наш наркомздрав Николай Александрович Семашко как-то сравнил организм человека с крепостью, которая постоянно находится в осаде. Так вот заниматься только физкультурой, только спортом, пренебрегая закаливанием,— это все равно что, укрепляя стены крепости, оставлять открытыми их ворота. К надежному здоровью ведет один надежный путь — занятия бегом, из-за которого и написаны эти заметки. Бег этот, кстати, кем-то наречен — и, на мой взгляд, весьма удачно — русским закал-бегом. Но не с бега в полуобнаженном виде надо начинать путь к надежному здоровью. Простуда коварна и сильна, а посему наступление против нее следует вести, соблюдая принципы постепенности и осторожности. Кампанию «Давайте распрощаемся с простудой!» начните в комнате. Вначале — полуоткрытая форточка в течение какого-то времени, затем — открытая круглосуточно. Вначале — обтирание водой комнатной температуры, затем — холодной водой. Верно говорят, что простуда приходит через ноги: простыли, мол, ноги—жди простуды, поэтому и рекомендуют держать ноги в тепле. Что ж, это тот самый случай, когда, верно поставив диагноз, предлагают в корне неверный способ лечения. Не потому ли и начинается простуда с ног, что мы о них чрезмерно печемся? Не торопитесь с возражениями. Подумайте о том, почему изрядно озябшие руки редко приводят к простуде. Может быть, как раз потому, что мы, по причинам очевидным, лишены возможности постоянно держать их в тепле? Вот и начните ходить дома вначале в тапочках, обутых на босы ноги, затем — босиком по комнате, еще чуть позже выйдите босиком на балкон, на улицу. Теперь вы можете считать, что уже готовы к бегу в майке, трусах и кроссовках. Но бег этот надо начинать не зимой и не осенью, а в летние месяцы.' Пятьдесят лет без гриппа (С. Шенкман) Закаливание — сложный процесс, приобретающий порой парадоксальный характер. Об этом свидетельствует статья, написанная Стивом Шенкманом. Позволю себе процитировать два отрывка из дневника геолога Вадима Трифонова, проводившего на Чукотке удивительные эксперименты по закаливанию: «Утренние и вечерние обливания холодной водой стали привычными. Выхожу в одних плавках обтираться снегом в любой мороз, а холода в этих местах порядочные: 50—55 градусов ниже нуля! Стою на снегу до тех пор, пока можно терпеть боль в замерзающих пятках, пальцах ног...» И дальше: «Разбиваю лед так, чтобы в одежде лечь в воду во весь рост... Считаю: один, два, три—определяю время, когда вода проникнет через одежду и обувь. Досчитал до двадцати шести, прежде чем вода заполнила ботинки, дошла до пальцев ног. Теперь ложусь вниз лицом. Голова приподнята над водой. Она просачивается к телу через 18 секунд, но я считаю до тридцати. Переворачиваюсь на спину и лежу еще 15 секунд. После этого окунаю голову, встаю и выхожу на берег. Самочувствие хорошее. Пульс ровный. В мыслях никакой сумятицы. Руки немного окоченели, прячу их под мышки. Одежда покрывается тонкой ледяной коркой. Ложусь в сугроб. В местах, где одежда особенно близко прижимается к телу, чувствую сильное жжение. Поднимаюсь, бегу в сторону поселка...» В детстве он был хилым ребенком, первым подхватывал грипп, постоянно мучился ангинами и насморком. А потом решил стать геологом, готовился к этой профессии серьезно и самоотверженно. Прошло немало лет упорной работы над собой, прежде чем Вадим Трифонов почувствовал себя подготовленным к эксперименту, с отрывочным описанием которого вы сейчас познакомились. Своими ледяными ваннами Трифонов хотел нащупать тот предел охлаждения, подступы к которому безопасны для здоровья подготовленного человека. Оказалось, что пределы эти высоки, а по потенциальной приспособленности к холоду очень немногие живые существа могут сравниться с человеком. С помощью закаливания наш геолог не только решительно покончил с болезнями, но и обрел удивительную работоспособность. Известно, что рабочие нормы рассчитаны на обычного человека, а такая подготовка, которую обрел Трифонов, позволяла ему спокойно переносить двойную или даже тройную нагрузку. На маршрутах люди не выдерживали темпа, который задавал Вадим, хотя и брал он себе на спину самый большой груз. Опытные таежники, бывалые охотники, тренированные геологи поражались способности Вадима без устали работать в любых, самых невероятных условиях так, будто ему всегда тепло и комфортно. Понятно, что попав в такой город, как Москва, Вадим Трифонов даже в холодную зиму не нуждался в пальто. Не побоюсь назвать деяния Трифонова, уже знакомых вам Котлярова, Скрипалева и других заядлых «моржей» — самоотверженными. То, что делают 3—1451 они, требует большого напряжения душевных сил и решимости. Всем ли по плечу такое? Уверен, что нырнуть в ледяную воду хватит духа у каждого человека, не имеющего, разумеется, медицинских противопоказаний. В этом я убедился, купаясь вместе с весьма разнообразной по составу группой московских «моржей». Да, отважиться на высшую форму закаливания могут все (за немногим исключением), но используют ее сравнительно немногие. Почему? Думаю, из-за недостаточной весомости стимулов. (Впрочем, вообще слабая степень стимулирования кажется мне основной причиной пренебрежительного отношения большинства из нас к физкультурным занятиям, которые в системе ценностей занимают еще неподобающе низкое место.) Итак, если исходить из реального положения вещей, то что можно предложит., тем, кто часто простуживается, но все-таки морально не готов к серьезному закаливанию ледяной водой? Лично мне больше по душе самоотверженный элемент в оздоровительных тренировках, связанный с преодолением своей лености и слабостей. Знаю, что очень многие, особенно молодые люди, склонные к джеклондонов-ским идеям самовоспитания, охотно изнуряют себя тяжелыми тренировками, закаляя не только тело, но и душу. Но еще больше тех, кто хотел бы избежать простуд и болезней без особых усилий. Среди этих людей безусловного понимания и сочувствия заслуживают пожилые и не совсем крепкие люди, психика которых не расположена к серьезным изменениям образа жизни. Но одного сочувствия мало. Людям, страдающим от простуд, которые обретают форму пандемии и становятся всеобщим бедствием, надо помочь. Как? Есть ли альтернатива ледяным ваннам и обливаниям? Она так нужна! ...Мы беседуем с Константином Викторовичем Плехановым. Ему 86 лет, он инженер, бодр, энергичен, здоров (несмотря на некоторые неприятности с позвоночником). Речь очень чистая, даже изысканная. Он — племянник Георгия Валентиновича Плеханова. С молодых лет отличался болезненностью, склонностью к простудам. И в 1936 году наступил кризис: Константин Викторович почувствовал, что совершенно теряет работоспособность. Обычные простуды усугубились головными болями, депрессией. Врач посоветовал закаливаться, но о холодной воде Плеханову было даже страшно подумать. Вот если бы теплой или еще лучше—горячей... И вдруг Плеханова осенило. А что, если... Он присел к столу за расчеты, написал на бумажке несколько цифр. И тут же стал разжигать примус, чтобы нагреть на нем тазик воды. Плеханов разделся, опустил в таз с горячей водой салфетку, слегка отжал ее и быстро, раз за разом обтер все тело. Тут же все повторил еще раз. Было очень приятно, не чувствовалось трепета ожидания холодных брызг. Вся процедура заняла меньше минуты. На следующий день он повторил свой сеанс, прибавив одно обтирание. На третий день прибавил еще. В конце концов он нашел оптимальный вариант процедуры — 3—3,5 минуты. Довольно скоро он почувствовал себя неуязвимым для простуд. Исчез и страх перед холодом, даже перед холодной водой. В те времена в домах не было горячей воды, хорошо, если шла хотя бы холодная. Но до своих горячих обтираний Плеханов, боясь простуд, опасался холодных струй. Теперь он спокойно, обливался ледяной водой и не испытывал при этом неприятных ощущений. Скоро он настолько адаптировался к холодной воде, что без колебаний залез в прорубь и удивился тому, что не почувствовал ледяных-ожогов, ломоты в руках и ногах, что не перехватило дыхания от погружения в черную дымящуюся воду. Он стал ходить без шапки, а потом и без пальто, пересыпав его нафталином и упрятав в сундук. Надо признать, хождение зимой без пальто не требовало от Плеханова никакого напряжения и особых усилий, было лишь неловко перед прохожими, которые думали о нем невесть что. Прошли долгие годы. Уже пятьдесят лет Константин Викторович не знает, что такое грипп, ангина, насморк, кашель. Пока работал, не брал бюллетеней. Не знаю, много ли у нас еще людей, проживших столько лет не кашляя, не чихая и не сморкаясь. И все это—благодаря горячим обтираниям! Мы с вами знаем, что сущность закаливания — это тренировка процессов терморегуляции, которые включают теплопродукцию и теплоотдачу. Охлаждение стимулирует, с одной стороны, увеличение производства тепла в организме, а с другой — стремление сохранить его, не отдать наружу. Тренировка обучает организм четко реагировать на холод, быстро и активно отвечать на низкую температуру среды повышенной теплопродукцией и сниженной теплоотдачей. Таким образом, несмотря на холод, сохраняется обычная температура тела. А у человека незакаленного механизмы терморегуляции срабатывают слабее, температура тела снижается, что ведет к ослаблению иммунной защиты и усилению активности патогенных микроорганизмов. В результате этого — простуды, гриппы и прочие «прелести», которые не только выводят нас из рабочего состояния, но и аккумулируют вредные воздействия, что неизбежно подрывает общий потенциал организма и снижает нашу жизнестойкость. Что же происходит при горячих обтираниях? В отличие от общепринятого способа закаливания, который Плеханов называет контактным (из-за непосредственного контакта холодной воды с телом), своему способу он дал название испарительное закаливание. Горячая вода, которая тонким слоем ложится на достаточно теплое тело, тут же испаряется. А испаряясь, в соответствии с законами физики, она уносит тепло. Известно, что при испарении одного грамма воды кожа теряет около 0,6 килокалории. Дальше Плеханов провел такие расчеты. Поверхность тела человека равна примерно 2 квадратным метрам (200 квадратным дециметрам). Для увлажнения одного квадратного дециметра требуется приблизительно 0,5 грамма воды, а для 200 квадратных дециметров — 100 граммов воды. За 1 секунду испаряется не меньше 0,5 грамма воды, за минуту — 30 граммов, за всю процедуру как минимум 100 граммов, что высвобождает 60 килокалорий. Уход такого количества тепла резко охлаждает кожу. Чем выше температура воздуха и воды, чем суше помещение, тем интенсивнее испарение и соответственно охлаждение кожи. Этому очень сильно способствует движение воздуха в помещении. Далее:
 260. Рододендрон золотистый. Библиографический список. Система вместо заключения. Приложение 2 Словарь. Глава V. Мероприятия по профилактике заражений инфекционными заболеваниями через воду.. 261. Роза крымская. 262. Розмарин лекарственный.Главная > Публикации 0.0008 |
