Главная >  Публикации 

 

2. Механизмы целевой регуляции деятельности в норме и при аномальном развитии



существуют здесь достаточно давно — например уже упомянутый критерий функциональности (обратимо­сти) невроза. (В этом плане невроз — болезнь, и по­тому людей, им страдающих, мы вправе называть «больными неврозом», тогда как нельзя «заболеть пси­хопатией», ибо она, по крайней мере с устоявшейся клинической точки зрения, рассматривается как сопут­ствующее жизни человека состояние.) Далее, невроз — это в отличие от психопатии не рано, а нередко доста­точно поздно, в зрелые уже годы, приобретенное стра­дание, возникающее обычно из-за чрезвычайных, непо­сильных для данной психической организации человека обстоятельств и требований, которые в какой-то мо­мент предъявляются жизнью. П. Жане писал, что невротические расстройства «обнаруживаются в мо­менты, когда индивидуальная и социальная эволюция становится наиболее трудной» 16.

Итак, невроз можно рассматривать как срыв лич­ности в ее продвижении к намеченным или привычно устоявшимся целям своего развития. Разумеется, этот срыв не просто «головной», чисто психологический, но всегда связанный с определенными функциональными, обратимыми изменениями физиологии нервной деятель­ности, которые вносятся в общую экономику организ­ма чрезвычайными обстоятельствами, психической травмой и т. п.17 Срыв этот, следовательно, почти всег­да происходит на фоне определенного изменения ис­ходного уровня психического здоровья — уровня пси­хофизиологических условий осуществления деятельно­сти. В отличие от психопатий, где возможные искаже­ния этого уровня являются постоянным фоном, при неврозах они благоприобретены. Дальнейшее течение невроза определяется прежде всего тем или иным от­ношением человека 18 к развивающимся невротическим расстройствам, к тому изменению социального стату­са, к которому часто ведут эти расстройства. Таким образом, неврозы в отличие от психопатий в гораздо большей степени являются продуктом творчества лич­ности, поставленной волей обстоятельств в особо труд­ные для нее условия.

Понятно, что подобные различия могут четко выгля­деть, как, впрочем, и все клинические критерии, лишь на бумаге, на деле же при реальной дифференциаль­ной диагностике появляется множество труднорешае-мых вопросов. Например, всякий ли человек, всякая ли организация нервной системы даст срыв при трудных обстоятельствах или надо иметь уже некий врожден­ный дефект, слабину этой организации? П. Б. Ганнуш-кин склонялся ко второму мнению, считая по сути, что вовсе нет «чистых неврозов», что это лишь до поры до времени замаскированные, скрытые «психопатии». Сов­ременная же западная психология, как уже говори­лось, напротив, чуть ли не все аномалии личности сво­дит к внутренним конфликтам и возникающим вслед­ствие их неврозам. На наш взгляд, привлечение стро­гих психологических методов, данных эксперименталь­ных исследований неврозов и психопатий поможет на­конец найти более четкие критерии дифференциации этих страданий, что станет существенным дополнением к клиническим и психофизиологическим подходам.

Теперь, после краткого и схематического описания клинической сути соотношения неврозов и психопатий, вернемся к экспериментальному исследованию меха­низмов целеполагания '9. В. Н. Павленко была разра­ботана специальная методика, применение которой позволяло судить об особенностях динамики соотно­шения реальных и идеальных целей. Полученные дан­ные экспериментально подтвердили гипотезу о том, что степень разведения реальных (конкретных) и идеаль­ных (общих) целей у здоровых испытуемых занимает срединное положение, в то время как при психопатиях это разведение обнаруживает тенденцию к сближению разноуровневых целей, а у больных неврозом — тен­денцию к их гиперразведению.

Особенно показателен анализ конкретной динами­ки становления целевых структур. Здоровые испытуе­мые (контрольная группа) нередко начинают свою деятельность с незначительного разведения разноуров­невых целей, однако после первых же неудач они кор­ректируют свои программы, и кто раньше, кто позже, но, как правило, приходят к адекватной целевой струк­туре. Испытуемые психопатического склада в отличие от здоровых оказывались неспособными в процессе эксперимента скорректировать должным образом це­левую структуру деятельности. Навык гибкого соотне­сения реальных и идеальных целей у них фактически не формировался и за время эксперимента. При этом нередко наблюдались два варианта целевых структур. Они различались не по способу разведения реальных и идеальных целей, которые и в том и в другом варианте остаются сближенными, а в разной направленности векторов этого сближения: при первом варианте реаль­ная цель подтягивается вверх, к труднодоступной иде­альной, а при втором, напротив, идеальная низводит­ся до заведомо облегченной реальной. В дальнейшем при удачном выполнении заданий по целевой програм­ме второго варианта испытуемые психопатического склада могут возвращаться к первому варианту, по­том опять ко второму и т. д. Тем самым (что мы видели выше на клиническом, жизненном материале) все вре­мя как бы «проскакивается» зона оптимальных тактик решения, поскольку недостает существенного звена, рычага успеха — способности гибкого разведения раз­ноуровневых целей.

Для больных неврозом, как уже отмечено, харак­терно гиперразведение целей. Это достигается за счет выраженного занижения уровня реальных целей при достаточно высоком уровне идеальных. Характерной чертой этих больных является неуверенность, ожида­ние неудач, что проявляется в частых высказываниях типа: «я не смогу», «не справлюсь», «не сумею» и т. п. Малейший неуспех легко приводит к отказу от работы, и для ее продолжения нередко требуются уговоры и дополнительная стимуляция со стороны эксперимента­тора. При этом в качестве оправдания отказа приво­дятся многочисленные жалобы невротического харак­тера на свое здоровье.

Как влияют выявленные нарушения целевых струк­тур на уровень эффективности, успешности деятель­ности? Для ответа на этот вопрос было подсчитано соотношение удачно и неудачно решенных заданий. Для контрольной группы испытуемых оно составило 1:3, для больных неврозом — 1:8, для группы психопа­тий — 1:12. Таким образом, аномальные целевые струк­туры ведут к снижению продуктивности деятельности, увеличению неудач в ее осуществлении, причем особен­но пагубным является недифференцированная целевая структура, свойственная психопатиям.

Выявленные нарушения целевых структур ведут не только к снижению эффективности конечных резуль­татов деятельности, но и к определенным, специфиче­ским изменениям внутри самой деятельности, в харак­тере ее протекания. Прежде всего это затрагивает соотношение ориентировочной и исполнительской ча­стей деятельности. Так, при психопатиях вследствие недифференцированности целевой иерархии обнаружи­вается выраженное сокращение предварительного, ори­ентировочного этапа деятельности. В жизни это обыч­но ведет к появлению импульсивных, необдуманных поступков, совершаемых «сходу», без предварительно­го планирования и прогнозирования последствий своей деятельности *.

Иная картина у больных неврозом. Вследствие ги-перразведения целей у них в большей степени стра­дает исполнительская часть деятельности, процесс ее реализации. Больные прекрасно осознают, что необхо­димо сделать для осуществления намеченного, много об этом думают и рассуждают, но к самой реализации так и не приступают. Если за исходный принцип нор­мального соотношения между ориентировочной и ис­полнительской частями деятельности принять посло­вицу «Сначала семь раз отмерь, потом один раз от­режь», то можно сказать, что при психопатическом складе сразу без отмеривания режут, в то время как страдающие неврозом без конца отмеряют.

Особый интерес представляет проблема взаимоот­ношений целевых структур деятельности и самооцен­ки. Согласно нашей гипотезе, разные виды целевых структур деятельности должны быть тесно связанны­ми со специфическими особенностями самооценки ис­пытуемых, составляя вместе целостные психологичес­кие синдромы, характерные для определенного типа личностных изменений.

Проверка этой гипотезы была осложнена следую­щим обстоятельством. Если людям психопатического склада приписывается, как правило, завышенная само­оценка, то относительно больных неврозом мнения ав­торов существенно расходятся: одни определяют их самооценку как завышенную, другие — как занижен­ную. Для объяснения причин этих расхождений надо рассматривать самооценку не как однородное, одно­значно определяемое образование, а как образование структурно сложное, порой внутри себя противоречи-

* В. В. Гульдан и В. А. Иванников экспериментально показали, что для психопатий типичным является прямое следование часто случайно возникшей ситуации, непосредственным влияниям внеш­них условий без учета соответствующего вероятностного прогноза. Люди этого склада обычно опираются на очень короткий ряд пред­шествующих событий. Если в норме этот ряд в специально органи­зованных опытах составлял 5—9 сигналов, то для психопатий — всего 2—3 ".

вое. В. Н.„ Павленко предложила в этой связи разли­чать по крайней мере две основные подструктуры:

общую оценку собственной ценности («я» как цен­ность) и оценку себя с точки зрения удовлетворенно­сти какими-либо конкретными качествами, возможно­стями, способностями, достижениями. Первую под­структуру можно тогда условно рассматривать как ценностную форму самооценки, вторую — как опера­ционально-техническую.

Исходя из предложенного разделения теоретически возможны следующие четыре варианта соотношения названных подструктур: 1) высокая оценка себя как ценности сочетается с высокой степенью удовлетво­ренности своими (операционально-техническими) воз­можностями; 2) низкая оценка себя как ценности со­четается с низкой степенью удовлетворенности своими возможностями; 3) высокая оценка себя как ценности сочетается с низкой степенью удовлетворенности свои­ми возможностями; 4) низкая оценка себя как ценно­сти сочетается с высокой степенью удовлетворенности своими возможностями.

Согласно полученным экспериментальным дан­ным 21, больные неврозом являют собой яркий пример третьего из выделенных вариантов соотношения под­структур самооценки, когда высокий уровень представ­лений о собственной ценности сочетается с низким уровнем представлений о своих внутренних возможно­стях. Поэтому об их самооценке можно говорить как о внутренне противоречивой, дисгармоничной, что и при­водит к столь разным мнениям специалистов, одни из которых говорят о высокой, а другие — о низкой само­оценке при неврозах, поскольку в первом случае имеет­ся в виду ценностная сторона самооценки, а во вто­ром — операционально-техническая.

В отличие от группы больных неврозом самооценка у людей психопатического склада выглядит, как пра­вило, внутренне согласованной, гармоничной: высокое представление о собственной ценности сочетается с высокой же оценкой своих возможностей. Согласован­ность сохраняется и в периоды декомпенсации боль­ных, когда наблюдается резкое занижение самооцен­ки по параметрам удовлетворенности собственными возможностями, которое сопровождается и падением представлений о собственной ценности и незаурядно­сти (второй из выделенных вариантов соотношения подструктур самооценки). Исключение составляют лишь те особые случаи, когда декомпенсация идет по невротическому типу (на обсуждении данных исследо­вания таких больных мы остановимся ниже).

Показатели группы здоровых испытуемых занимают в целом промежуточное положение по сравнению с результатами других групп. В группе здоровых встре­чался наиболее широкий разброс данных, здесь были представлены фактически все варианты из рассмотрен­ных нами структур самооценки, что говорит об отсут­ствии жесткой связи элементов самооценки, ее доста­точной вариативности и гибкости.

Рассмотрим теперь, как увязываются полученные данные с нашим предположением о наличии тесной связи особенностей целевых структур деятельности и особенностей самооценки. Характер выдвижения иде­альных целей взаимосвязан с ценностной стороной самооценки, представлениями о собственной значимо­сти; реальные цели, их конкретная программа — с оценкой наличных операционально-технических воз­можностей и ресурсов. Так, высокое представление больных неврозом о своей значимости и ценности сов­падает с постановкой ими далеких, часто недостижи­мых, идеальных целей, в то время как занижение опе­рационально-технической стороны самооценки связа­но с выдвижением явно заниженных реальных целей. В противовес такой рассогласованной структуре само­оценки, прямо коррелирующей с гиперразведением ре­альных и идеальных целей, у людей психопатического склада наблюдается иная картина: жесткая спаян­ность внутренних сторон самооценки согласуется с не-дифференцированностью реальных и идеальных целей. Таким образом, можно было, на наш взгляд, говорить о целостных психологических синдромах, относитель­но устойчивых специфических взаимосвязях целевых структур и особенностей самооценки, характерных для определенных типов личностных изменений.

Итак, на этом можно было бы, казалось, закон­чить описание результатов. Они в целом подтвердили в ходе экспериментальной проверки выдвинутые нами ранее гипотезы и дополнили их рядом новых существен­ных данных и аспектов. Однако реальная научная жизнь (что, впрочем, случается достаточно часто) сло­жилась так, что едва закончившееся исследование сразу потребовало новых уточняющих экспериментов, новых доказательств исходной гипотезы. Поскольку причина этого требования прямо касалась некоторых принципиальных положений, стоит ее назвать. Когда результаты работы докладывались, на авторитетном собрании московских патопсихологов, то было, причем достаточно единодушно, высказано мнение, что нельзя предполагать единый механизм нарушения постановки целей у столь разных по своим феноменологическим проявлениям групп психопатий. В самом деле, говорили выступавшие, разве можно хоть в чем-то сравнивать, скажем, стеснительного психастеника и «работающего на публику» истероида, замкнутого шизоида или пред­ставителя взрывчатой, эксплозивной психопатии: они ведь столь различны, что и механизмы, лежащие в основе их нарушений, должны быть разными.

С одной стороны, высказанные замечания следо­вало признать во многом справедливыми: всякая науч­ная гипотеза требует тщательных доказательств, тем более что разница в феноменологии отдельных видов психопатий налицо. С другой стороны, под сомнение ставилась сама возможность существования единых внутренних механизмов для разных по своим феноме­нологическим проявлениям страданий,т.е. затрагивал­ся вопрос, принципиальный для концепции данной ра­боты. Вот почему необходимо было сразу, незамедли­тельно продолжить исследование, дополнив его новым экспериментальным материалом. Суть дополнения со­стояла в том, что если раньше мы рассматривали груп­пу психопатий в целом, то теперь надо было разбить ее на подгруппы, соответствующие основным, выде­ленным в клинике формам психопатий. К этим формам, как известно, относят психопатии возбудимого, тормо­зимого и истероидного круга. То же предстояло сде­лать и относительно неврозов, разбив их на основные виды: неврастению, невроз навязчивых состояний, ис­терический невроз. Для этой цели был расширен кон­тингент испытуемых, который теперь составил 60 чело­век психопатического склада (из них возбудимых — 20, истероидных — 20, тормозимых — 20 человек) и 57 больных неврозом (из них истерическим неврозом — 20, неврастенией — 20, неврозом. навязчивых состоя­ний — 17 человек). Это исследование, как и предыду­щее, было выполнено под нашим руководством В. Н. Павленко. Процедура опыта была та же, что и в уже описанном исследовании.

Прежде всего, как и следовало ожидать, обнару­жились достаточно яркие, броские различия во внеш­ней, феноменологической картине поведения испытуе­мых названных подгрупп. Так, испытуемые, принадле­жащие к возбудимому кругу психопатий, нередко реа­гировали на неудачу с выраженной аффективной насы­щенностью, агрессивностью: могли разбросать мате­риал заданий, нагрубить, обвинить экспериментатора в том, что он «все подстроил», и т. п. Испытуемые исте-роидного круга реагировали на неудачи иным образом:

ощутив свою несостоятельность, они начинали усилен­но демонстрировать весь набор жалоб, с которыми поступили в клинику (говорили о внезапном голово­кружении, нехватке воздуха, просили воды и т. п., не забывая при этом наблюдать за производимым ими впечатлением). Испытуемые тормозимого круга при неудачах нередко совершенно терялись, замыкались в себе, иногда у них наблюдалась общая дезорганиза­ция деятельности. Однако, что для нас принципиаль­но важно, дополнительное исследование в целом под­твердило наличие единого, общего для психопатий ме­ханизма целеполагания. Несмотря на выявленные опре­деленные внутренние нюансы и особенности *, для всех испытуемых психопатического склада независимо от конкретного круга психопатий, к которому они при­надлежали, были характерны недифференцированность целевой структуры деятельности, отсутствие навыка разведения разноуровневых целей, должной коррек­ции, перестройки целевых структур по мере накопле­ния опыта в данной деятельности.

Данные относительно структуры самооценки оказа­лись менее однородными: у возбудимых наблюдалась

* Так, у возбудимых явно выражен резкий переход от сближе­ния, подтягивания реальных целей к идеальным до обратного ва­рианта, когда идеальные цели низвергаются до уровня реальных (понятно, однако, Что и в первом и во втором варианте целевая структура остается по-прежнему недифференцированной). Сходное было и у истероидных, с той лишь разницей, что если у возбудимых особенно легко («сходу») провоцировался переход от первого вари­анта ко второму, то у истероидных наиболее проторенным оказы­вался обратный переход — от второго к первому варианту. При психопатиях тормозимого круга были зафиксированы наименьшая степень дифференцировки разноуровневых целей и — в ряде слу­чаев — интересный, не наблюдавшийся в других подгруппах фено­мен, когда идеальная, перспективная цель опускалась ниже уровня реальной (отрицательное значение показателя степени разведения целей), выражение недифференцированная структура, у тор­мозимых — наиболее близкая среди других подгрупп психопатий к нормативным показателям, истероидные занимали как бы промежуточное положение. Но и здесь, несмотря на эти отличия, оказалась прежней общая тенденция к сближению основных подструктур самооценки, уменьшению «дистанции» между ними.

Дополнительное исследование больных неврозом также не изменило общего вывода основного исследо­вания: несмотря на вариации феноменологической кар­тины поведения и определенные, выявляемые с по­мощью психологического анализа внутренние особен­ности и различия, для всех больных неврозом незави­симо от формы протекания была характерна тенден­ция к гиперразведению реальных и идеальных целей. Если исследование самооценки при психопатиях обна­ружило (при сохранении общей тенденции к сближе­нию подструктур) достаточные различия между пока­зателями форм психопатий, то структура самооценки больных неврозом представляла собой почти неизме­няемое от формы к форме, инвариантное образование (различия между данными испытуемых, принадлежа­щих к разным формам неврозов, касались преиму­щественно степени выраженности отдельных показа­телей и не достигали статуса статистически значи­мых) . Основными чертами этой самооценки были уже отмеченные выше, при обсуждении данных основного исследования, дисгармоничность, значительный раз­рыв между подструктурами, между ценностной и опе­рационально-технической сторонами самооценки.

Однако результаты, полученные в дополнительном исследовании, не только в целом подтвердили суще­ствование определенных общих механизмов, во мно­гом обусловливающих рассматриваемые аномалии, но и породили некоторые новые проблемы. Пожалуй, глав­ной из них была следующая. Малая дифференцировка разноуровневых целей выявилась весьма отчетливо при всех формах психопатий, тогда как исследование само­оценки обнаружило (при сохранении общей тенденции к сближению подструктур) известные различия. При неврозах картина была как бы обратной: вариации приходились в основном на процессы целеразведения, тогда как структура самооценки оставалась, как было уже отмечено, несмотря на разность форм неврозов, по сути инвариантной. Это ставило по крайней мере два вопроса. Во-первых, о том, какая же из выделен­ных сторон является главной для каждого из рассма­триваемых страданий и, во-вторых, полностью ли под­тверждается в свете полученных данных гипотеза о на­личии целостных психологических синдромов, состав­ленных из устойчивых связей между целевыми струк­турами деятельности и особенностями самооценки?

Далее:

 

Инородные тела уха и верхних дыхательных путей.

11.4. Абсцесс.

Плохой запах изо рта.

Основные даты жизни и деятельности Н. И. Пирогова.

Мышцы возвышения мизинца.

Аллергия, крапивница.

Лабораторное исследование на вич..

 

Главная >  Публикации 


0.0012