|
| |
|
Главная > Публикации
Глава третья дик прайс: памятное крещениеВожделение способно создавать «сокровища» — нам нужно остерегаться возможных смещений. Мне думается, что люди, подобные Моисею, Будде и другим, были сильно убеждены в своей концепции «добродетели». Предложенные ими способы бытия можно рассматривать как ценные разработки психосоциальной инженерии. По их мнению, индивид должен в своей повседневной жизни руководствоваться целомудрием, сдерживать жадность и разрушительность, практиковать послушание и удовлетворение. И йога, и религиозные традиции составляют, с одной стороны, терапию через сдерживание «характера», а с другой — стремятся к тому, чтобы сделать общество более пригодным для жизни. Я думаю, что здесь достаточно места для эго, для сдерживания осуществления, и что эго более способствует хорошим отношениям, чем поведение, присущее терапевтической группе. Я уже говорил, что именно Оскар Ичазо познакомил меня с типологией «Четвертого Пути». У него была поговорка, которую я до сих пор часто вспоминаю по разным случаям. Это лучшая поговорка, которую я когда-либо слышал: «Дьявол не ведает, на кого работает». По отношению к склонности Фритца к напряжениям и гедонизму это особенно верно. Он ненавидел неврастеников и задался целью полностью их извести. Он ненавидел зависимость — поэтому помогал людям быть самим собой. Он ненавидел и пустозвонство. Относился к нему с враждебностью. В его присутствии вы становились искренними. Из-за своего страстного поиска возбуждения, его активной натуры, любви к трениям ему была скучна вербализация. Он не любил слова — ему нравились экспрессия эмоций, стычки. Он был чудаком в отношениях. Однако из его манеры контактов получился бесценный гештальтный подход наблюдения прерывания контакта в качестве психотерапевтического ключа. И даже не сам контакт был для него важен. Актер по натуре, он предпочитал инсценировку, а это имело неоценимый терапевтический эффект. Когда индивид поглощен при терапии предметом осознанности и спонтанности или, если хотите, осознанности и аутентичности, или осознанности и подверженности органичной регуляции,— то действия терапевта сводятся к тому, чтобы, наподобие режиссера, заставить его «быть тем или иным». Не знаю, отмечал ли кто-нибудь, что подобное приглашение к инсценировке непосредственно связано с формой традиционной медитации — с медитацией на объекте,— ведущей к «абсорбции», полному погружению в размышления. Любая духовная традиция использует «абсорбтивную» медитацию в той или иной форме. Ты видишь что-то и этим становишься. Созерцаешь какие-то архетипные проявления — оживляешь их,— а затем абсорбируешь в свое бытие, становишься Дионисо, Шивой, Бодхисатвой и т.д. Подобный акт слияния с архетипным материалом Фритц превратил в слияние телом, в единство с рукой, со слезами, с голосом, со сновидением, с самим собой. Это повело за собой демократизацию абсорбтивной медитации, подобно тому, что Фрейд ввел своей интерпретацией снов. Дэвид Бэкан, написавший книгу о Фрейде л иудаистской мистической традиции, провозглашает, что Фрейда воодушевила кабалистическая традиция интерпретации символов (интересно, что его коллеги называли его «новым Иосифом»). Можно сказать, что он «одемократил» процесс, отказавшись от интерпретации традиционного символического материала, но помогая своим пациентам в интерпретации их собственных символов, личных бессознательных творений. Где Фрейд воспользовался интерпретацией, там Фритц обратился к драматизации в надежде, что это приведет к спонтанности внутреннего переживания. Мне кажется, что демократичная тенденция Фритца во многом соответствовала его страстности. «Страстный характер имеет больше популярности: им подменяется "обвиняемый", он чувственный, он чужд суеверия, абстракций. Часто это тип революционера. То, о чем я говорил, показывает, как наклонности личности при наличии определенности могут дать прекрасные плоды. Механизм напоминает рождение жемчужинки. Известно, что жемчуг — это заболевание раковины, он нарастает вокруг песчинки, попавшей в нежное тело ракушки, а мы снимаем результат неприятия. Выделю, с вашего позволения, самое главное во мстительном, фаллическо-нарцистическом типе наклонностей Фритца. Это забияка, желающий подмять под себя всех, остальное же не признающий. Непризнающий психоанализ, характерный анализ, по возможности, всю человеческую мудрость, существовавшую до него. И, как следствие, при формировании Гештальта кое-что было упущено. И первое, к чему мне хотелось бы обратиться, особенно принимая во внимание, о чем я говорил в контексте медитации,— это понятие преодоления привязанности к духовным авторитетам и долгам, независимости от них. Мне кажется, что этот аспект забывается в процессе возмужания и трансформации человека. Я уже говорил, что мы идем от оральной зависимости сосунка к, в определенной мере, сильному эго в хорошем понимании этого термина классической психологии. А эго означает определенную воздержанность, терпимость, присущие взрослому человеку и не имеющее отношения к алчущему вожделению. Геш-тальт развивается на фоне такой независимости, которая обычно не замечается из-за внешнего дионисийства орги-астики. На самом же деле независимость требуется даже для этой внешней оргиастики, поскольку без нее тут не обойтись. Независимость требуется для того, чтобы остановить себя, распрямиться, усесться по-дзенски, забросить все игры, стать собой, трезво осознавать свое восприятие момента, а не вдаваться в фантазии или в «игры»; для всего этого требуется независимость. Она требуется и для того, чтобы полностью отдаться экспрессии. Поэтому независимость является ценным теоретическим понятием, забытым и оставленным из-за антитеоретической направленности и отсутствия интереса к формулировкам, проистекающим из духовных традиций, особенно восточных. То же можно сказать о любви. Это вожделенческо-сади-стская склонность является главным агрессором и помещает любовь на задворки.Трудно не согласиться, что любовь, подобно неагрессивности, является частью здоровья. Фрейд очень просто ответил на вопрос журналиста: «Доктор Фрейд, что является целью психоанализа?» Вообще всегда очень не просто сформулировать суть любой проблемы. Он сказал: «Способность трудиться и любить». Далее эту мысль развил Фромм.Мне очень нравится разработка этой темы в его «Человеке для себя». Он утверждает, что этика основывается скорее на образе бытия, чем на характере, а добродетельный образ бытия, «если так можно это назвать, основывается на способности возлюбить себя самого», из чего происходит способность любить других. Если это является чертой здоровья, если это часть терапевтического процесса по избавлению от ребяческой амбивалентности, как выражаются психоаналитики, может, стоит об этом задуматься. Не из-за долженствования: «попытаться возлюбить» нельзя. Как доказала история христианства, «попытка возлюбить» приводит к пуританскому тупику. Но это не означает, что терапевт должен отказаться от ориентации на идеальную любовь, от ориентации на любовь как терапевтическую цель. В отношении к любви в терапии, как к альтернативе «попытке возлюбить», хотелось бы сказать несколько слов о процессе Фишера—Хоффмана, известного в основном на западном побережье США и в Южной Америке. Однако прежде необходимо отметить: Я воспринимаю Гештальтное терапевтическое отношение и «путь» Гештальта воистину как «учение» — и к тому же Учение с большой буквы. Здесь нет правил — только осознание. Осознание и спонтанность. Или лучше — осознание и естественность. Естественность — это не импульсивность, а нечто, что Фриц интуитивно определял как синтез спонтанности и взвешенности. (Этого довольно много в Дзене, особенно в искусстве Дзена). Спонтанность, но контролируемая спонтанность. Высший синтез, предел психотерапии как искусства. Творческая психотерапия, если так можно назвать. В противовес психотерапии как искусству существуют иные системы психотерапии со своими правилами, приемами и ритуалами. Гештальт богат своим репертуаром психотерапевтических заготовок, однако это в нем не самое главное, принимая во внимание его внешне невидимое усиление лечебного воздействия через аутентичные столкновения. Я думаю, что процесс Фишера-Хоффмана замечательно эффективен, даже несмотря на системную закоснелость, систематизацию. Интересная получается вещь. Тут у вас и искусство психотерапии и технологии, можно настолько отточить технологию, что средненький терапевт, обладающий ею, сможет сделать больше, чем плохой художник, работающий с крупной формой. Среди новых систематизированных терапевтических процессов, таких, как терапия примитивных восклицаний (primal scream therapy), наукологии, НЛП и т.д., я думаю, что процесс Фишера-Хоффмана или «Четверичности» особенно интересен Гештальт-терапевтам, поскольку ему присуще следующее: во-первых, он ведет индивида через направляемый катарсис боли и гнева, переживаемых во время подрастания при отце и матери или их заменяющих людях. Также он задействует направляемый аналитический процесс внутривидения в ранний период жизни и теперешнюю личность. И, однако, процесс не останавливается на катарсисе и внутривидении, но продолжается к направляемому «пересечению» на дальнейшее видоизменение по отношению к прошлому индивида и родителей. В крупных формах Гештальта вы работаете органично, задействуете катарсис прошлого, как только оно всплывает в потоке переживания, в континууме осознанности. В органичности воздействия в момент появления есть нечто неординарное, тут необходимо разобраться. Здесь мы имеем дело с «временной дорожкой», как говорят науколо-ги. У нас есть «пленки воспоминаний», каждое отдельное воспоминание является болевым компонентом этих пленок, для полноты картины необходимо обратиться к временной дорожке хронологически и в соответствии с отражаемым в ней значением. Иногда на сеансе Гештальта вы выражаете немало гнева по отношению к матери из-за того или этого, к примеру, а на другом сеансе даже и не помышляете об этом. Между тем важно, чтобы все наше переживание было изменено так, чтобы мы смогли охватить и интегрировать понимание своей жизни, характера и ситуации. Этим как раз и занимается процесс Фишера-Хоффмана. Он выделяет полный катарсис боли, вовлеченной в отношения с родителями, поскольку он основывается на положении, что наши отношения ненормальны, так как изначально ненормальными были наши отношения с родителями. Это повторяет психоаналитическую точку зрения: наш контакт с миром ненормален, так как изначально ненормален был контакт с миром по рождению. Мы приговорены к постоянному повторению из-за того, что не доводим до конца отношения с родителями. Но что означает довести до конца отношения с родителями? Я полагаю — покончить с тем, что мы не простим. С одной стороны мы предаем отношения любви с первыми людьми в своей жизни. А эти наиболее важные для нас люди были недостаточно святы, чтобы по-настоящему любить нас, и мы перестаем сдерживать свою настоящую, спонтанную любовь, сознательно или бессознательно обижаем их. Мы недостаточно еще зрелы для сострадания. Боимся довериться, прибегаем к аварийному реагированию, механизму стресса. Переставая проецировать свои переживания родителей в настоящий момент в виде повторений принуждения, мыдолжны покончитьс ними, т.е. простить за ту боль, которую они когда-либо нам причинили. Наверное, наиболее оригинальным вкладом процесса Фишера-Хоффмана является его субпроцесс достижения прощения через понимание обусловленности родителей, как реакция на их условия жизни. С последующим направлением индивида к месту зарытия топора войны, чтобы забыть о прошлом и вновь начать любить. Любопытно. Сколько из вас слышало о процессе Фишера—Хоффмана раньше? Вероятно, меньшинство. Тогда позвольте мне рассказать немного о его истории. Когда Боб Хоффман увидел в людях индивидов, то наука эта называлась психической терапией. Он был портным, стал медиумом. Человеком, открывшим свой дар сразу же после своей матери, когда ему захотелось поверить, что есть что-то вне могилы, что его мать все еще может с ним общаться. Хотя он и не был особенно верующим, но все же убедил себя пойти в церковь, где медиум отвечал на вопросы присутствующих. Это произвело на него огромное впечатление, что побудило его присоединиться к психическому движению, поступить на курсы при церкви. Постепенно он развился как медиум и стал общаться с духом, называвшим себя д-ром Фишером, венским психоаналитиком, с которым был знаком раньше. Иногда д-р Фишер учил его, и с его личностью произошли некоторые изменения. Это побудило его вынести процесс, описываемый д-ром Фишером, на люди. Я оказался одним из первых его пациентов, несмотря на то, что подвергся психоанализу и самоанализу, гештальтиро-ванию, дианетизированию, воздействию ЛСД и т.д., я вдруг обнаружил особое значение происходящего на мою личную и профессиональную жизнь. В первые дни существования САТа (психо-духовной школы, которую я открыл в начале семидесятых, закрыл, и вот теперь опять открываю) , я впервые применил концепции Фишера-Хоффмана в качестве группового процесса, Бобу Хоффману удалось это еще лучше, а вскорости он начинает обучать инструкторов. Предлагая процесс Четверичности вниманию гешталь-тистов, я не ожидаю, что Гештальт-терапевты станут вести группы Фишера-Хоффмана, хотя это оказалось бы хорошим подспорьем специфической работе по «здесь-и-те-перь», работе по травматическому материалу, теперешним конфликтам и по снам. Скорее я ожидаю, что олицетворяемое данной терапевтической системой может быть «разрушено» разжевыванием и ассимиляцией с тем, чтобы обогатить ее добродетелями органичный процесс Гешталь-та. Обогатить его приглашением к завершенности к «близости» в отношениях, обогатить Гештальт-синтез посредством синтеза органичного и системного, Дионисий-ского и Аполлоновского, спонтанности и преднамеренности. В конце концов, именно интеграция спонтанности и преднамеренности была одним из интересующих Фритца вопросов в последние годы жизни, концептуализация которого столь оригинальным и значительным вкладом. Спонтанность плюс преднамеренность равняется интеллектуальная естественность — путь Гештальта. Я говорил с вами об интеграции как о выходе из тупика «обвинитель-обвиняемый», о Гештальте и медитации, Гештальте и вожделении, о месте «быть собой» в Гештальт-терапии, о заполнении пустот в теории Гештальта концепциями независимости и любви, о том, чему может Гештальт научиться у поп-психологии, и теперь вижу, что мне не придется читать главу по главенству отношения и передаче переживания. У меня она с собой для пущей безопасности, чтобы уж точно быть уверенным, что времени не останется. Никак не могу побороть свой страх, что за секунду выпало все, что должен был сказать за пять минут. Однако кое-что я все же добавлю: ваше внимание я заострил на отношении Гештальта записывать буквально все. При просматривании всегда можно заметить, что упущено, к чему стоило бы вернуться. Во времена становления Гештальта (или скорее раннего Гештальтного клана) нужно было приговаривать: «Вот он я, я самый лучший». Теперь, когда все отлажено, эту игру можно опустить. Я, например, считаю, что в терапевтическом процессе заметное место принадлежит анализу характера, поскольку это помогает взглянуть на себя изнутри, понять себя, свою жизнь и структуру своего характера, а не только проводить эксперименты по отношениям и заниматься экспрессивной техникой Гештальта. Я также считаю, что следует отдать должное более утонченной работе над собой, что дополнит происходящее на сеансе. Думаю, что необходимо много заниматься и дома, такая работа должна занимать все время. Это подводит меня к заключительной части моего выступления — к месту Гештальта в процессе психодуховного руководства. Мне нравится такое выражение: «психодуховное руководство», поскольку не думаю, что можно психологический процесс отделить от духовного. В моей работе я вижу Гештальт как мозаику. «Холистическую» мозаику. Мозаику работы над собой, над чувствами (с Гештальтом, как основным средством), духовной работы (в основном через медитацию) и интеллектуальной подпитки. А такие вопросы, как понимание смысла жизни или связи жизни с космосом, являются очень важными и не должны называться «дерьмом собачьим». Я люблю читать рассказы Суфи людям, с которыми работаю, потому что насколько б'уддисты мастера в молчании, настолько же суфисты являются мастерами слова. Думаю, что наговорил достаточно. Глава третья дик прайс: памятное крещение JVJLoeu немедленной реакцией на приглашение Джо Вай-сонга написать статью, посвященную годовщине выпуска «Гештальт-журнала», было записать последний сеанс. Я получил запись, добавил кое-какие примечания. Однако вскорости после этого я просматривал свои материалы для включения их в будущую книгу и нашел то, что показалось более подходящим: запись более раннего сеанса, однако более своевременного ментальному горизонту гештальтно-го сообщества. Я полагаю, большинство читателей журнала знает Дика Прайса. Если Майкл Мерфи был мозгом и карманом Эзале-на, Фритц — его добрым гением, то Дик, директор эзален-ской программы с самого начала до недавнего времени, являлся его мужеством, силой воли. Именно благодаря чутью Дика Прайса мы гордимся теперь расцветом деятельности Фритца, его работами, ставшими всеобщим достоянием, благодаря ему Фритц принял решение осесть в Эзалене после переезда на Западное Побережье. Думаю, что те, кто знал Дика, великого поборника открытости, разделят мои чувства, вновь встретившись с ним на страницах «Гештальт-журнала» в десятую годовщину выхода журнала в свет. Описываемый сеанс имел место в мае или июне 1971 года сразу же после моего возвращения из Арики, Чили, где я пережил такое, что повлияло на мою деятельность в Геш-тальте и на всю мою жизнь, на чем я здесь не буду останавливаться. Я не стал бы характеризовать здесь свою работу «Гештальт-журнал», весна 1987г. «Перепечатано с разрешения). как нечто совершенно новое, однако мне достаточно интуиции попросить Дика, погруженного в восприятие воды и детства, выкристаллизовать свои переживания, «приведя своего ребенка к фонтану».3десь речь идет об образе, при-видившемся на сеансе ранее. Запись, к сожалению, лишь фрагмент, я не буду комментировать, она начинается так: Дик Прайс: ...Я думаю об особенном месте... говорит Лао Цзе... грязный становится чистым, как отстоянная вода... (плача). Будто бы я для других стараюсь... (плачет). Клаудио Наранхо: Еще разок пройдитесь по этому. Д. П.: (плачет) Кто, будучи грязным, грязный... (пауза)... Я точно не припомню... Кто, будучи грязным, выходит чистым, подобный чистой воде. Кто, оставаясь застывшим, ведет других к полноте жизни. Я подобен потоку, будто здесь я замутнен, а вот здесь течение, только очень слабое... К. Н.: Еще раз. Д. П.: (плача) Кто, будучи грязным, грязный (пауза)... Точно не припомню... Кто, грязный, выходит чистым, как чистая вода. Кто, оставаясь застывшим, ведет других к полноте жизни. Я подобен потоку, будто здесь я замутнен, а вот здесь течение, только очень слабое... К. Н.: Прошу вас, можете вы опять коснуться этого потока слез? Д. П.: Я почитаю из Лао Цзе еще. «Я грязный, выхожу чистым, подобно чистой воде. Я, оставаясь застывшим..., будто бы сдерживаю свое течение, Я боюсь показать свою слабость...» К. Н.: Да, пойдем дальше. Вот — ребенок... Д. П.: Ребенок, да, да. Я боюсь показать мою слабость: я никогда не плачу. Но, будучи застывшим, веду других к полноте жизни (плачет). Я никогда... вы не знаете, как у меня хорошо получается... К. Н.: Да. Д. П.: Но, будучи застывшим, веду других к полноте жизни, но сам себе открываю свою жизнь не полностью. К. Н.: Мне кажется, вам следует позволить себе быть слабым, всю свою крутизну поставить на службу своей слабости. Попробуйте прямо сейчас отдаться слабости. Д. П.: Хорошо, будто бы я должен стать тем ребенком. Мне нужно, чтобы ребенка оставили в покое... пусть так, знаете ли. У меня получится. Только дайте мне стать им. Дайте мне стать ребенком, дайте мне стать бабочкой. Не нужно меня топить... А совсем наоборот. Ты не разрешаешь моему ребенку, моим страхам, даже моим слезам... А как Дик, ты хочешь утопить меня. Наоборот: ты хочгшь иссушить меня (усмехается). Дик, ты хочешь, чтобы я высох, не позволяешь мне быть собой... Подыскивал другое слово... не позволяешь мне быть самим собой, поступать, как мне хочется. Мои слезы — это мое. Я стараюсь показать тебе что-то, попросить тебя, хочу, чтобы и ты вошел в мою жизнь, где позволительны слезы (пауза) и позволительна слабость. Ведь ты же знаешь, Дик никогда мне не позволяет, я слишком упрям... Я тебе не позволю, я никогда не покажу слабости или слез, знаешь ли. Может, я полюблю тебя... иногда одной слезы хватит на всю жизнь... Далее:
 Характеристика больных. Исцеляющие движения: расслабление вместо напряжения. 2 Уровень активности: активность дыхания и внимания. Злоупотребление химическим веществом. Раздел 2 Заболевания сердечно-сосудистой системы. 222. Пастушья сумка. Аневризмы аорты и артерий.Главная > Публикации 0.0008 |
