Главная >  Публикации 

 

Как поживаешь, мартышка?



Другой подход к изучению языка заключался в анализе способностей общения дельфинов. Одно из таких исследований принадлежит американскому исследователю Дж. Дрееру, сотруднику авиастроительной фирмы «Локхид». Исследователь из обычных звуков, издаваемых дельфинами, отобрал 6 наиболее типичных свистов, а затем давал их прослушать группе из шести дельфинов и записывал их ответные реакции.

Исследование не дало, да и не могло дать каких-нибудь ощутимых результатов. Один и тот же свист в разное время вызывал различный ответ. Почему – об этом можно только догадываться. Высказать по этому поводу какие-либо соображения невозможно. Исследователю даже не пришло в голову изучить ответы каждого из шести дельфинов в отдельности. А ведь животные не автоматы: реакции самцов могли отличаться от реакции самок, ответы юных дельфинов от «высказываний» представителей старшего поколения, занимающих в стае лидирующее положение.

Другое исследование американских ученых Т. Ланга и Дж. Смита лишено этого недостатка. Два молодых дельфина, самец Даш и самка Доррис, хорошо знакомые друг другу, были посажены в разные бассейны, связанные гидротелефоном. Когда телефон включали, дельфины могли между собой переговариваться, а исследователи записывать их разговоры. Последующий анализ записей показал, что для переклички использовались шесть типов свистов от «А» до «Е». Когда гидротелефон был выключен, животные становились менее разговорчивыми. Они подолгу молчали, а если и генерировали звуки, то использовали всего три типа свистов – «А», «Б» и «Г». Самка оказалась более «разговорчивой», чем самец. Диалог обычно начинала она. Анализ диалогов позволил заметить несколько закономерностей. Во-первых, дельфины очень любят повторять свои высказывания по 5–10 раз подряд. Во-вторых, собеседники стремятся копировать реплики друг друга. Наконец, реплика «Г» почти всегда вызывает в ответ «Б», причем свист «Б» издает только самка, а реплику «Г» генерирует лишь самец. Видимо, «Б» и «Г» – имена дельфинов или, во всяком случае, призыв, обращенный друг к другу. Свист «А» скорее всего приглашение к диалогу, а «Е» наверняка какое-то сообщение, так как он производился только в то время, когда работал телефон. В одиночестве дельфины его не издавали. Опыт интересен, но и он мало что дал. Ясно, какими сигналами обмениваются дельфины, но содержится ли в них какая-то определенная информация, выяснить не удалось.

В настоящее время выполнено много исследований по изучению языка дельфинов, но воз и ныне там. Они не пролили свет на способность дельфинов обмениваться информацией. Впервые исследование, которое могло бы ответить на этот вопрос, выполнил американский психолог, специалист в области психолингвистики Дж. Бастиан. Он поместил своих дельфинов в круглый бассейн, разгороженный сетью на два отсека. В каждом из них находилась автоматическая кормушка и два рычага, при правильном нажатии на которые обе кормушки одновременно выдавали по рыбке. Кроме того, в отсеке самца находилась стартовая лампа. Когда зажигался свет, это означало, что надо начать опыт. В отсеке самки кроме стартовой лампы находилась вторая, сигнальная. Если она загоралась обычным ровным светом, нужно было нажимать на левый рычаг, а когда мигала – на правый.

Убедившись, что дельфины научились правильно реагировать на сигналы, из отсека самки рычаги убрали, а сеть заменили брезентовой перегородкой. Теперь самка могла получить рыбку только тогда, когда самец правильно нажимал на рычаги, но он без ее помощи решить эту задачу не мог, так как брезент не позволял видеть сигнальную лампу. На некоторое время реакции самца потеряли прежнюю точность, но постепенно дело наладилось, и в 90 процентах случаев задача решалась правильно. Бастиан имел все основания утверждать, что самец получал указания от самки, а следовательно, дельфины действительно имеют собственный язык и он у них звуковой, ведь у животных не было другой возможности обмениваться информацией, кроме использования звуков.

Ученые – народ недоверчивый. Бастиан несколько раз изменял условия опытов, чтобы исключить ошибку. Брезент был заменен звуконепроницаемой перегородкой. Теперь самец не мог получать указаний от самки и без ее помощи ему редко удавалось догадаться, какой рычаг следует нажать, чтобы получить рыбку.

Опыты повторили после годового перерыва и убедились, что дельфины не забыли, как следует себя вести, чтобы иметь внеочередной завтрак. Затем изменили условия опыта. Теперь, когда сигнальная лампа мигала, нужно было нажимать на левый рычаг, а когда просто загоралась – на правый. Дельфины быстро разобрались в новом задании, и все пошло как по маслу.

В то время, когда Бастиан начинал свои опыты, все специалисты по дельфинам были уверены, что в основе их языка лежат свисты. Во время экспериментов все звуковые реакции дельфинов фиксировались на магнитную пленку, однако изучение свистов не обнаружило никакой закономерности. Ничто не подтверждало, что животные используют их для обмена информацией. Пришлось скрупулезно проанализировать восемнадцать километров магнитной пленки. Оказалось, что, когда сигнальная лампа мигала, самка молчала, но если лампа загоралась непрерывным светом, она издавала короткую серию эхолокационных щелчков. После изменения условий опыта изменились и звуковые реакции самки. Теперь, как только лампа зажигалась, самка тотчас генерировала длинную серию локационных сигналов, а когда лампа мигала – она после непродолжительной паузы издавала короткую серию не очень частых щелчков. Эти эксперименты дали повод для сенсационных публикаций в журналах и газетах и приковали к себе внимание прессы. Бастиан гораздо скромнее оценивал результаты своих опытов. Он заявил, что они не дают оснований утверждать, что дельфины обладают развитым языком, так как не было установлено, издавала ли самка свои сигналы произвольно, вкладывала ли в них какой-то определенный смысл или это были обычные эмоциональные реакции, которыми самец научился пользоваться.

Не только разгадать язык дельфинов – просто убедиться в его существовании оказалось труднее, чем расшифровать египетские иероглифы. Многие ученые, не надеясь добиться успеха, решили последовать примеру Дж. Лилли и обучать дельфинов новому языку, но не английскому, а специально для этого созданному, который животным легче освоить и которым не слишком сложно пользоваться людям.

Впервые опыт с искусственным языком организовал профессор машиностроения Д. Батто из университета Тафта. Он сконструировал прибор, преобразующий звуки человеческой речи в свисты, и транслировал их в бассейн к дельфинам. Были придуманы специальные слова, не слишком длинные, чтобы их было легче воспринимать, и, как правило, начинающиеся и кончающиеся согласными. Обучение шло медленно, но в результате два дельфина научились выполнять 15 команд такого характера: «толкни ластом мяч», «подними хвост», «проплыви сквозь обруч», «кувырнись», «издай локационный щелчок» и т. д. Во время эксперимента все звуки, издаваемые дельфинами, записывались.

Когда обучение животных достаточно продвинулось, их обучили команде «повтори» (повтори только что прослушанное слово). Эксперименты не довели до конца. Может быть, позже дельфины и заговорили бы, хотя их не учили практически ничему, с чем им имело бы смысл обратиться к человеку. Впрочем, хорошо, что до этого дело не дошло. Ученые, конечно, могли выполнить некоторые «просьбы» дельфина, вроде «толкни ластом мяч», но вероятно были бы в затруднительном положении, если бы им предложили ударить хвостом по воде. Эксперимент Батто подтвердил умение дельфинов ориентироваться в достаточно сложной обстановке. Во время опыта на них обрушивался целый каскад команд. Сначала называлась кличка дельфина, затем следовала стандартная команда «вперед», после чего давался приказ на выполнение одного из 15 заданий и подтверждался распоряжением «выполняй». Если приказ был выполнен правильно, следовала оценка «хорошо», и животное награждалось рыбкой. В случае ошибки дельфина стыдили – «плохо» и рыбешки, естественно, не давали.

В других экспериментах в качестве слов языка, которому пытались обучить дельфинов, использовались случайные звуки. Ими обозначались обычные для животных предметы и действия. За 4 месяца дельфин запомнил названия трех предметов и обучился выполнять три действия. В дальнейшем дельфин должен был выполнять команды, составленные из двух слов – действия и названия предмета, на который направлено действие. Из заученного дельфином набора слов можно было составить девять предложений. Задача для животного оказалась посильной.

В экспериментах, осуществленных на других группах дельфинов, словарный запас звуковых команд или сигналов, подаваемых жестами, удалось довести до 25 и научить животных выполнять 45 двусловных распоряжений. Дельфины оказались способны понять команды из трех слов, но это давалось им с трудом. Только половина таких команд выполнялась правильно.

Эксперименты с искусственным языком были нправлены на выявление возможности его пассивного усвоения, способности понимать язык, но не говорить на нем. Лишь в самое последнее время сделана попытка научить дельфинов активно пользоваться заученными сигналами. Как и в предыдущем случае, использовали язык звуков и жестов. Дельфины научились с помощью «жестов» просить рыбу, игрушку или чтобы их погладили. Это немного! Любая со средними способностями собака без нашего специального обучения сама «придумывает» несложный набор коммуникационных сигналов для общения с нами. Она будет лаять у двери, когда ей нужно на улицу, греметь пустой миской, если почувствует жажду, и принесет игрушку, чтобы с ней поиграли.

Невелики успехи и в области изучения дельфиньего языка. Лишь зоологи и зоопсихологи добились ощутимых результатов. Они обнаружили сигнал бедствия и сигнал для выражения протеста в виде особого свиста, напоминающего пронзительный скрип, когда животному что-то очень не нравится. Резкий щелчок – предупреждение об опасности. Тявканье издается во время брачных игр. Хлопок челюстями означает угрозу. Серии громких, быстро генерируемых свистов используются при общении матери с детенышем или между членами семейной группы. С их помощью потерявшийся малыш зовет мать, а отставший от стаи дельфин просит его подождать.

Зоопсихологи подтвердили предположение, что каждое животное имеет собственный опознавательный сигнал. Когда дельфина отсаживают в отдельный бассейн, он начинает его беспрерывно генерировать, пытаясь сообщить членам стаи, где его следует искать. Иногда животные генерируют чужие позывные. Что это значит, пока неясно. Может быть, звери, как попугаи, передразнивают друг друга, однако не исключено, что это приглашение пообщаться, адресованное вполне определенному члену стаи.

Мы видели, что в опытах Бастиана дельфины обменивались информацией с помощью серий эхолокационных щелчков. Трудно судить, случайно ли это или Бастиану удалось обнаружить важную закономерность. Ясно одно, что при общении животных эхолокационные щелчки имеют большое значение. На это в последние годы обращают внимание многие видные отечественные и зарубежные зоопсихологи. Дельфинам не нужно специально изобретать язык. Эхолокация открывает уникальную возможность для передачи самой различной информации. Раз дельфин умеет с помощью эхолокации отличить скумбрию от селедки, значит он отчетливо представляет, какой вид должен иметь эхосигнал, отраженный от любой из этих рыб, а способность к звукоподражанию позволяет ему имитировать эти эхосигналы, делясь с товарищами по стае накопленной информацией. Вот почему при общении дельфины так часто пользуются локационными посылками.

Использование для передачи информации копий эха может сделать общение очень полным. Действительно, локационная посылка, вернувшись к дельфину слабым эхом, содержит об отразившем ее предмете достаточно полную информацию. Почему бы теперь дельфину не повторить этот эхосигнал, но уже громко, чтобы слышали все сородичи и поняли, чем заинтересовался один из них, какую он получил информацию.

Использование эхолокационных посылок может сочетаться с применением врожденных коммуникационных сигналов. Это должно выглядеть примерно так. Предположим, что один из членов стаи обнаружил сети. Почувствовав опасность, дельфин подает свистовой сигнал тревоги и одновременно генерирует копию эха той локационной посылки, которая отразилась от сети. Таким образом, члены стаи не только предупреждены об опасности, но и информированы, в чем она заключается.

Зоологи, наблюдая за поведением дельфинов на воле, давно заметили, что их стаи часто используют разведчиков. Необходимость в них возникает в связи с тем, что прозрачность воды значительно ниже, чем воздуха, а эхолокатор по дальности действия сильно уступает глазам наземных животных. Плотную стаю рыб дельфины способны обнаружить метров за сто, но на таком расстоянии не могут определить вид, величину, а тем более упитанность и другие важнейшие характеристики добычи. В этом случае на сближение с ней отправляется дельфин-разведчик. Он подходит к стае на достаточно близкое расстояние, лоцирует ее, собирает необходимую информацию и возвращается к товарищам, чтобы передать собранные им сведения. Ознакомившись с ними, стадо решит, организовать ли охоту или рыба не представляет для них интереса.

Использование эхолокационных посылок – весьма экономный способ передачи информации. Чтобы полно охарактеризовать окружающие предметы, приходится тратить много времени и много слов. Например, чтобы объяснить товарищу, что предмет, который находится у меня в руках, является стальным шаром диаметром 50 миллиметров, необходимо пять слов, а дельфин получает всю эту информацию в одной короткой локационной посылке, отразившейся от шара. Стоит задуматься, не целесообразен ли подобный способ для кодирования информации, не окажется ли он пригодным для использованния в технических каналах связи.

Как поживаешь, мартышка?

С давних пор ученых волнует вопрос, способны ли животные говорить. Лингвисты считают, что использование животными развитой системы для передачи информации еще не означает, что они владеют настоящим языком. Наличие развитого языка, сопоставимого с человеческим, предполагает достижение определенного уровня обработки информации, соответствующего подхода к ее кодированию.

Можно ли считать, что использование дельфинами для коммуникации эхолокационных сигналов, обнаруженное в последние годы, подтверждает предположение Дж. Лилли о возможности языкового контакта с животными? Можно ли надеяться на то, что мы нашли наконец братьев по разуму и, чтобы организовать общение с ними, нам осталось провести пусть очень большую, сложную и трудоемкую, но доступную работу по составлению словаря дельфиньего языка? Подобные надежды преждевременны, да и вообще вряд ли обоснованны. Нам пока неизвестно, насколько широко и полно используют дельфины свою уникальную возможность, применяют ли они этот «язык» сознательно и адресуют ли свои «сообщения» товарищам по стаду или копирование отраженных эхосигналов для них такая же непроизвольная реакция, как подача сигнала тревоги и других сигналов врожденного видового языка.

Свободный обмен информацией легко осуществляется на доречевом уровне. Например, когда я возвращаюсь домой, мой пес слышит мои шаги на лестнице и с радостным лаем бежит в прихожую. У Рут нет желания с кем-то делиться доступной ей информацией, просто она так эмоционально выражает свою радость, а мои домашние уже знают, что я иду домой.

Объем передаваемой информации, ее точность или ее характер сами по себе еще не свидетельствуют о сложности и совершенстве языка. Только в том случае, если обмен сигналами происходит не автоматически, а сознательно, если дельфины могут произвести копию эха своей локационной посылки, воспринятой вчера, неделю назад или еще раньше, если они способны не просто повторить эхосигнал от только что обнаруженной стаи ставрид, а имеют в своем словаре специальный обобщенный сигнал, передающий характерные черты любой ставриды, только тогда это будет похоже на нашу речь. Однако маловероятно, чтобы дельфины обладали столь развитым языком. Проблемы, которые перед ними возникают, не сложнее тех, что волнуют других животных, да и по уровню умственного развития они занимают среди них далеко не первое место, так что особенно совершенный язык им просто не нужен. Использование эхолокационных сигналов позволяет кодировать и передавать огромное количество самой разнообразной информации и могло бы послужить основой для формирования высокоразвитого языка, но, видимо, эта возможность за ненадобностью дельфинами не используется.

До возникновения дельфиньего бума за рубежом ни у кого не было сомнений, что среди животных наиболее развитыми существами являются человекообразные обезьяны. Из них ближе всего к нам стоят шимпанзе. Это подтверждают и биохимические и генетические данные. Кроме того, шимпанзе обладают наиболее высоким интеллектом. На развитии их мозга благоприятно сказался стадный образ жизни, необходимость согласовывать свои действия и желания с действиями и желаниями вожака и других членов стаи. Из ныне живущих человекообразных обезьян кроме шимпанзе только гориллы живут стадами. Гиббоны, придерживающиеся оседлого образа жизни, занимают определенную, сравнительно небольшую территорию, с которой изгоняются все сородичи, кроме обитающих здесь членов маленькой обезьяньей семьи, а орангутаны, в особенности взрослые самцы, вообще предпочитают одиночный образ жизни. Одиночество, ограниченность общения не способствует развитию.

Известный отпечаток накладывает и характер питания. Гиганты обезьяньего мира – гориллы питаются зелеными частями растений, листьями и молодыми побегами. В джунглях перебоев с такой пищей не бывает, она в изобилии. Плохо только то, что она малопитательна и долго переваривается. Гориллам не приходится тратить время на поиски пищи. Кончив объедать ветку, на которой она сидит, обезьяна перебирается на соседнюю и продолжает обед. Ей надо нарвать и пережевать массу зелени. На это уходит почти все светлое время суток. Закончив обед, обезьяна чувствует себя столь утомленной, что вынуждена часок-другой поспать, чтобы отдохнуть и переварить съеденную пищу, а там, смотришь, пора ужинать. Как видим, существование весьма однообразное.

Шимпанзе питаются несравненно более калорийной пищей – плодами, зернами, бобами, орехами. Их в джунглях тоже много, но нужно помнить, где что растет и когда созревает. Иногда шимпанзе разнообразят свое меню мясными блюдами, устраивая охоту на мелких обезьян, или лакомятся муравьями, термитами и другими насекомыми.

Процесс поглощения пищи не требует значительных усилий, а переходы из одного участка леса в другой и коллективная охота позволяют приобретать массу новых сведений и не длятся слишком долго, оставляя достаточно времени для досуга, для игр и удовлетворения собственного любопытства.

Таким образом, если строго следовать данным науки и показателям развития мозга, но не обращать внимания на разные модные течения, то братьев по разуму следовало бы искать среди человекообразных обезьян, и главными претендентами на этот титул, несомненно, являются шимпанзе.

Когда 150 лет назад Ч. Дарвин начал работу над своим основным трудом по эволюции живых организмов нашей планеты, в этой титанической работе главным и самым трудным стал раздел об общности происхождения человека и животных. Это удалось доказать, собрав огромное количество фактов о морфологической и физиологической близости и общности психических процессов человека и высших животных. Ученики и последователи Дарвина не уделяли значительного внимания этому вопросу, как неоспоримому и доказанному. Напротив, в огромном количестве исследований подчеркивается, что человек в своем развитии далеко опередил животных и теперь между ними образовалась непреодолимая пропасть. Может быть, тут сказывается неосознанное желание человека видеть себя высшим существом, не допускающим даже мысли, что у нас с такими примитивными созданиями, как животные, сохранилось единство некоторых черт психики.

Далее:

 

Гастрит, колит, язвенные болезни желудка.

Фармакокинетика.

143. Кипрей узколистный — иванчай.

Миокардит, ревмокардит.

Глава IV Если хочешь быть здоров.

Глава 11. Функциональное состояние лёгких при саркоидозе.

16. Наркотическая зависимость.

 

Главная >  Публикации 


0.0008